Я жил своими интересами, своими проблемами. Дружил с ребятами и девочками старше меня. Любил разглядывать природу. Цветы. Птиц. Бабочек, всяких букашек. Рано утром, как только светало, я просыпался от звука рожка пастуха.
Пастух шел по улице и собирал стадо коров. Когда подходил к нашему дому, уже было пару десятков коров и телят, и пастух управлял ими двумя собаками, которые бегали и подгоняли отстающих.
У коров и телят были большие красивые глаза и ресницы большие, как у кинозвезд. Стадо уходило на пастбище. Возвращались к вечеру. Меня удивляло, что каждая корова знала, где живет. Вставала возле ворот и громко мычала, чтобы пустили домой.
Старшая сестра Мамы, Гизи-нени, жила в другом конце города. Имела четверо детей: Гизи, Магда, Иштван и Марго. Старшие уже были взрослыми для меня, но Марго – одного со мной возраста. Муж тети, Пишта-бачи, постоянно болел, он простудился еще в траншеях Первой мировой войны. Был коммунистом. С приходом «наших», чешская компартия многих коммунистов эвакуировала с собой в Чехословакию. Пишту-бачи тоже. Тетя Гизи, полученные от мужа письма, должна была относить в полицию и показывать их. Она была «под надзором», как сказали мне тогда.
Был странный случай. Мама затевала стирку. Послала отца в магазин за мылом. Отец ушел, не сказав ничего. Мы долго ждали его, но он не вернулся. Мама ничего не понимала. Отца не было больше месяца. Позже узнали, что он помогал Гизи-нени с детьми бежать из-под надзора за границу за мужем, через Чехию, Бельгию в Лондон. Там они жили в эмиграции до конца войны.
Вспомнил случай еще из детского сада.
Играли во дворе. Вдруг через решетку ограды видим: какие-то войска без оружия маршируют со стороны села Мужиево. Понурые. Без песни.
После садика возвращаюсь домой. К моему удивлению, дедушка примеряет на себя венгерскую военную форму. Рукава очень коротки для него. Смешно смотрится. Решил спасти родину и пойти в свои 65 лет добровольцем. Некоторое время он охранял поляков, которых разместили в графском дворе напротив садика.
Разбитые немцами и союзными им советскими войсками, остатки Польской Армии сбежали через Карпаты в Венгрию. Венгры разоружили беженцев. Их жены и дети остались в Венгрии, а военным предоставили возможность через Югославию уйти в Англию, несмотря на то, что венгры были союзниками немцев. Позже поляки вместе с англичанами в Африке воевали против итальянцев и Роммеля. Весьма успешно. После открытия второго фронта, в составе американо-английского контингента отличились при взятии Монте Кассино. Но это было уже в конце второй мировой войны.
По субботам я с папой ходил в гости на обед к другому деду, Бернату Зихерману, и к бабушке Розе. Это для меня была дальняя дорога. Одетый по-праздничному, причесанный так, как терпеть не мог (гладко прилизанный с пробором по тогдашней моде). Шли с отцом через многолюдный центр, здороваясь со всеми.
Возле большой синагоги встречались с братьями отца, с Енё, Берти и Адольфом. Они каждый раз давали мне подарки. Шоколад, конфеты, экзотические фрукты. Торопили, что «Мамеле Роза», тетя Илона и Фанни уже с нетерпением ждут нас. Метров через сто встречали дедушку. Он стоял возле корчмы, ожидал нас. Маленький, с бородой, в черном костюме и в шляпе. Обнимал, целовал меня, поторапливал нас, и сам возвращался) в зал к приятелям. В корчме было всегда многолюдно. Курили, попивали, кто, что любил. Играли в бильярд, в карты разные. Стояли два громадных зеленых стола, на которых взрослые катали сказочно-красивые, разноцветные шары длинными красивыми палками. Таинственное занятие…
Мы шли дальше. Заворачивали налево, за угол, на улицу Зрини, и через пару домов уже были на месте.
Возле малой синагоги на улице Зрини, уходя в глубину двора, стоял длинный дом, где во второй половине жила семья папы. Бабушка, тетя Илона, Фанни радостно встречали нас. К обеду возвращались все мужчины, было шумно и весело…
Кто мог знать, что через пару лет в цивилизованной Европе дедушку, бабушку и Фанни сожгут в Аушвице (Освенциме) немцы. Что очаровательные соседи разграбят без стыда скромный дом, где бедно, но счастливо жили мои родные, которые никому никакого зла не чинили.